3 марта 2015 г.

Восточный экспресс: К новым горизонтам (6)



Около одиннадцати они собрались ложиться спать. Когда Ставрос в свою очередь ушел чистить зубы, пожелав Дарье спокойной ночи, она быстро надела пижаму и улеглась, отвернувшись к стене. Алхимик возвратился, и Дарья слышала, как он шуршал одеждой, и боролась с неприличным любопытством, с досадой представляя, как ядовито усмехнулся бы он, если б узнал, что это как раз она не прочь посмотреть, какое на нем нижнее белье. Если только он не догадывается и так… Она покраснела и натянула одеяло на ухо. Господи, почему только он такой догадливый?! Или это она такая примитивная?.. Впрочем, его белье не велика загадка — конечно, черное и дорогое… А вот думать о том, какой он без рубашки и без брюк, совсем, совсем не следует! Выходит, она не только примитивная, но и порочная, и все ее возмущение его поведением — сплошное лицемерие…

Знал бы Василь, в какую командировку она в итоге отправилась! А теперь она будет слать ему свитки, что все в порядке и прекрасно — и придется врать… Ведь на самом деле уже сейчас можно сказать, что ее мысли и чувства пришли в полный беспорядок! Все-таки это кошмар, как она влипла! И как ловко Алхимик поддел ее на крючок! А если б она отказалась от предложения «Логоса», что тогда? Он нашел бы способ «поймать» ее иначе? Или махнул бы рукой?.. Что, в самом деле, за странное стремление помочь! Даже если он знает, как, — она же его не просила! Нет, он ужасно странный человек! Но почему он так ее притягивает? Неужели действительно потому, что он такой «невозможный» и с ним не скучно?..

Сон сморил ее прежде, чем она смогла найти ответы на свои вопросы.

Проснувшись ночью — видимо, от того, что вагон перестало покачивать — Дарья, прочла на компьютерном табло над дверью, что поезд стоит в Кесарии Каппадокийской. Ставрос дышал тихо и ровно. Но, может быть, он тоже проснулся? Дарья приподнялась на постели, но Алхимик не среагировал. Спит. Решив посетить заведение в конце вагона, Дарья тихонько выскользнула из купе, не взглянув на спутника. На обратном пути она чуть-чуть задержалась в пустом коридоре, глазея в окно. Ехавшие до Кесарии, видимо, уже успели покинуть вагоны и уйти — платформа была пуста, только прошли мимо несколько человек с чемоданами; один из них подошел ко входу в их вагон, и Дарья поспешила вернуться в свое купе. По возвращении она уже не могла не посмотреть на Ставроса: он лежал по грудь укрытый одеялом, одна рука вдоль тела, другая на животе, лицо слегка отвернуто к стене, волосы разметались по подушке. Смуглые руки на белой ткани, жилистые и, видимо, сильные, и эти красивые кисти, которые в лаборатории постоянно притягивали взгляд… В тусклом свете фонарей, проникавшем сквозь полупрозрачные занавески, можно было различить на груди Алхимика темную полоску волос, которая шла вниз, скрываясь под простыней. Осознав, что стоит и откровенно пялится на Ставроса, Дарья вспыхнула и быстро забралась в свою постель. «А он не храпит, — подумала она, — хотя сейчас лежит на спине».

«А вдруг он уже не спит и видел, как я на него глазела?!» — от этой мысли Дарье едва не сделалось плохо. В самом деле, его лицо было в тени, и она все равно не заметила бы, если б он глядел из-под ресниц… Ей стало жарко. Резко усевшись, она схватила бутылку с водой, плеснула в стакан и выпила. Ставрос пошевелился.

— Кесария? — сонно проговорил он, приподнимаясь на локте.

Все-таки спал! Дарья облегченно вздохнула и ответила:

— Да.

— Вы здесь бывали? — темные глаза смотрели прямо на нее, но выражение их разглядеть в сумраке было невозможно.

— Нет.

— Напрасно. Очень интересный город.

— Я буду иметь в виду, — улыбнулась она.

— Надеюсь. Спите, завтра у вас трудный день, — и он повернулся на бок, обратив к ней затылок и натянув одеяло на плечи.

Поезд тронулся. Дарья тихонько улеглась. Сонный, но при этом по-прежнему любопытный и в то же время заботливый Алхимик показался ей ужасно трогательным. «Чего я так его опасаюсь, в самом деле? — подумала она, засыпая. — Не так уж он и непорядочен, как прикидывается…»

Когда утром она проснулась, он уже сидел за своим ноутбуком — одетый, выбритый, причесанный, словно и не ложился. На столе рядом стояла прозрачная чашка с остатками очень крепкого чая.

— Доброе утро! — сказал Алхимик, взглянув на Дарью поверх ноута. — Как спалось?

— Хорошо, спасибо, — ответила она и задалась вопросом, как часто он вот так поглядывал на нее спящую и что при этом думал. — А вы давно проснулись?

— Не очень. До Дамаска еще час. Я как раз собирался вас будить, нам надо успеть позавтракать.

Про завтрак-то она и забыла! Дарья села на постели.

— Я буду ждать вас в ресторане, — Ставрос улыбнулся и вышел, захватив с собой ноутбук.

Дарья быстро оделась, заплела волосы в косу-колосок и пошла умываться. Вскоре она уже сидела напротив Алхимика в вагоне-ресторане, где им сервировали турецкий завтрак: омлет, черные и зеленые оливки, ломтики сыра и колбасы, нарезка из помидоров и огурцов — всего понемногу и, конечно, замечательный густой йогурт с вишневым вареньем и ароматный чай в прозрачных стаканах в форме тюльпана. Размешивая сахар в чае, Дарья чувствовала, что прошедшая ночь словно бы отдалила ее от всей прежней жизни — и сблизила с Алхимиком: опять это теплое ощущение в груди, как в тот день, когда он первый раз улыбнулся ей в лаборатории… «Нет, я должна держать дистанцию! — одернула она себя. — А не то Бог знает, чем все это может кончиться!»

Когда они вернулись в купе, Дарья, глядя в окно, мысленно прочла пасхальные часы, которые заменяли на Светлой неделе утренние и вечерние молитвы. Поезд шел через горы, впрочем, не особенно высокие. Вместо молитв думалось о Дамаске. «Надо было хоть путеводитель купить, что ли, — подумала Дарья, — или почитать что-нибудь, а то я и не знаю ничего, а теперь читать, наверное, будет некогда…» Правда, в программе конференции значились несколько экскурсий, но только в грядущие субботу и воскресенье. Дочитав часы, Дарья поглядела на Ставроса, который, похоже, отправлял кому-то свитки с мобильного, и спросила:

— А вы раньше бывали в Дамаске?

— Не раз. Люблю этот город. Он, кстати, отчасти похож на Константинополь, но жизнь тут дешевле и больше пахнет Востоком и всякими древностями. Меньше сказывается западное влияние, зато мусульманское сильнее. Дамаск это такое окно в древность, в нем есть что-то первобытное, таинственное.

— Как алхимия? — улыбнулась Дарья.

— Именно. И у каждого города своя алхимия. Поэтому бывает, что в один город приезжаешь и он сразу кажется знакомым, а другой тебя словно бы отторгает или, по крайней мере, не вызывает особых симпатий. Но вам Дамаск понравится.

— Почему вы так думаете?

— Этот город любит горячих людей.

Дарья порозовела и ничего не ответила, хотя догадывалась, что сейчас они со Ставросом думают примерно об одном — о том разговоре в «Алхимии вкуса», который так возмутительно обернулся… «Пусть только посмеет еще что-нибудь такое! — с негодованием подумала она. — Правда, он сказал, что ничего без моего желания не будет… даже если ему захочется. То есть это намек, что ему может захотеться?! Или он все-таки просто дразнится?.. В любом случае он обещал держаться в рамках. А я, конечно, ничего такого не пожелаю!»

Хотя в глубине души Дарья вовсе не была в этом уверена. Вот даже сегодня — ну, зачем она глазела на него ночью?!.. Как вообще вышло, что она во все это влипла? Так старалась весь пост бороться с искушением, вроде бы почти поборола — и вот… Просто наказание какое-то!.. Что бы сказали об этом духовные люди? Наверное, что не надо было превозноситься и думать, что все так быстро прошло, вот Господь и показал, что ничего не прошло… Только разве она превозносилась? Просто радовалась, что прошло! Это грех, что ли? Зачем вообще Богу непременно показывать человеку, что он — нечистый прах? Неужели это так уж необходимо?.. Вот Ставрос живет себе и не думает ни о чем таком… Прах — не прах… В конце концов, если человеку внушать, что он свинья, так он и станет в итоге свиньей — где это такое сказано?.. А может, все это и правда люди придумали, что надо все время смиряться и считать себя прахом, а Бог тут не при чем? Да, но промысел же существует? Должен существовать, по крайней мере. Тогда все равно непонятно, зачем с ней все это происходит: эта поездка, Алхимик, Дамаск — город для «горячих людей»… Или действительно Ставрос прав: надо не гасить свой внутренний огонь, а использовать… Только надо для начала понять, как! Ну что ж, может, эта поездка и поможет ей понять это. По крайней мере, назад дороги нет, это точно.

Достав мобильник, она послала мужу свиток: «Подъезжаю. Все хорошо, вечером напишу. Целую. Малышам привет!» А спустя несколько секунд по громкой связи послышалось объявление о том, что через пять минут экспресс прибывает в Дамаск.

После тихого, умиротворяюще покачивающегося вагона шум вокзала в первые мгновения оглушил Дарью. Алхимик между тем, оказавшись на платформе, деловито огляделся и помахал кому-то рукой. К ним подошли пожилой мужчина и женщина лет тридцати — тоже участники конференции, они ехали на том же экспрессе. Ставрос познакомил с ними Дарью, и все четверо на такси отправились в гостиницу.

«Дамасская роза» — так романтично называлась гостиница, где были зарезервированы номера для участников конференции — оказалась большой и, как поняла Дарья, далеко не дешевой. Впрочем, было бы странно, если б ученые в Империи селились в третьесортных местах. Зато русскую делегацию, очевидно, подобная роскошь поразила: Дарья, которую уже в холле познакомили с только что прибывшими московитами, видела, что они с трудом сдерживают удивление. Еще бы, ведь на их родине ученые много десятилетий были практически нищими и только недавно стали получать доступ к различным грантам, электронным библиотекам и другим благам цивилизации; многие из приехавших, видимо, вообще впервые выехали за границу, и им все тут было в диковинку. Узнав, что Дарья родом из Сибири, но уже несколько лет живет в Византии, ее тут же забросали вопросами, и, наверное, она не избавилась бы от любознательности новых знакомых еще долго, если бы не Алхимик.

— Я пришел исхитить вас из рук северных варваров, — шепнул он ей на ухо и через полминуты уже вел к лифту.

Там, нажав на кнопку с цифрой семь, Ставрос вручил Дарье ключ от номера — пластиковую карту с магнитной полоской — и сказал:

— У вас полчаса на сборы. Я еще должен познакомить вас с Димитриадисом и показать, где и как вы будете работать. Заседать будем в Университете, это здесь через квартал. Начало в одиннадцать тридцать, так что надо поспешать. Постарайтесь сосредоточиться, но не вздумайте бояться. Думайте не о том, что вас слушают десятки человек, а только о том, что переводите. Старайтесь представить, что вы переводите просто для себя, только вслух, так вам будет легче. Но даже если вы допустите какие-то ошибки, вас за это не съедят, а может быть, даже и не заметят их, — он улыбнулся. — Кстати, запишите мой мобильный номер на всякий случай и дайте мне ваш.

Дарья послушно исполнила просьбу, подумав, что вот так, по-деловому, Алхимик в мгновение ока узнал ее телефон, а ведь она бы ни за что не сообщила его в других обстоятельствах! Впрочем, как и сам Ставрос, наверное, — вряд ли он разбрасывается такими сведениями…

Быстро приняв душ и одевшись, она повесила на шею выданную при регистрации внизу карточку участника конференции с ее логотипом, именем Дарьи и указанием, что она переводчик. В последний раз оглядев себя в зеркало, она направилась к двери как раз в тот момент, когда постучал Алхимик.

— Готовы? — спросил он, остро взглянув на Дарью.

— Готова! — ответила она бодро, хотя ее сердце то и дело замирало при мысли о предстоящем «выходе».

— Тогда к оружию!


предыдущее    |||   продолжение
оглавление

6 комментариев:

  1. Похулиганю. Есть вариант развития событий. Дария ведь жена известного спортсмена, так? Так вот, на конференионном банкете журналист, освещающий это дело для солидного издания, сообразит, чья она жена, и увидев, как она улыбается красавцу-алхимику, решит щелкнуть фотоаппаратом, чтобы заработать денежек у своего друга - редактора желтой газетки:) И будет скандал :)

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Это могло бы быть, если б она была чуть более публичной персоной )) Но она и в свете не особо светится, и не афиширует на каждом углу, чья она жена. Мало ли Феотоки на свете )

      Удалить
    2. Тем больше куш журналиста, который просечет тему :)

      Удалить
    3. В моем фанфике всего Вашего этого романа не было бы, в том смысле, что жили бы они щасливо и не надо было бы ей всяких гениев-алхимиков :) А если серьезно, то вот я что подумал. Помните этот тест Василия про ручной помол кофе? Я вот не знаю, может ли человек так поменяться? Ведь, когда ты встречаешь кого-либо, с кем есть шанс идти по жизни дальше, часто возникает вопрос: "Как я с ним буду жить до старости?" То есть да, влюбленность может заглушать какие-то моменты, когда ум говорит, что тут или тут могут быть проблемы, но это не значит, что ум их не видит -- значит только, что ум ничего не решает. Но бывает, что ум проблем не видит -- и тогда он их с большой вероятностью и не увидит. Так я о чем. Ведь судя по ЗИ, Дарью в Василе устраивало абсолютно все. И тут вдруг чего-то нового захотелось...

      Удалить
    4. Тест про помол еще всплывет )))
      А почему ж человеку не меняться??? Да вот взять меня, я 5 лет назад была далеко не та, что теперь, а уж 10 или 15 назад - вообще туши свет, я бы тогда себя нынешнюю пожалуй анафеме предала )))
      У Вас какая-то совершенно плоская реальность выходит. Ну может она и такова у людей, которым вообще не свойственна рефлексия ни над чем.
      И уж точно мало кто, влюбляясь, думает о том, как будет жить с ним до старости )))
      Дарья приехал в Константинополь из сибирского монастыря, т.е. типо из тюрмы на волю, естественно у нее началась эйфория и хождение по облакам, и в этой эйфории она тут же высокочила замуж. Ту полумонашку все устраивало, разумеется. Тут как раз все понятно вполне. Она не изменилась, а просто на свободе начала становиться собой - и та она, которая настоящая, оказалась не той, которая выпрыгнула из монастыря сразу замуж.

      Удалить

Схолия