12 мая 2015 г.

Восточный экспресс: Воля земли (10)


Поезд прибыл на вокзал в Халкидоне в восемь утра. Василий хотел встретить Дарью, но она отговорила его, написав, что прекрасно доберется и сама, а ему с детьми лучше пойти в церковь. В самом деле, не хватало еще, чтобы он встретился с Алхимиком!

Севир замкнулся, натянув прежнюю «лабораторную» личину: эти черные глаза как будто никогда не мерцали от страсти и было трудно представить, что эти тонкие губы, могут не только изгибаться в саркастической усмешке, но и быть такими нежными, такими дерзкими, такими восхитительными… Дарья шагала по платформе чуть позади Алхимика и снова задавалась мучительным вопросом: неужели это все и дальше ничего не будет?

«Чего же ты хочешь? — попыталась она себя осадить. — Поездка окончена, а с ней… небольшое дорожное приключение. Тебе никто не обещал чего-то в будущем. Теперь тебя ждет муж, дети… и исповедь у отца Павла!» — последней мыслью ее ошпарило, как кипятком.

Как она раньше не подумала об этом?! Ведь скоро последняя суббота месяца, когда они с Василием ходят на исповедь, и теперь ей придется обо всем рассказать! Строго говоря, ей надо исповедаться уже в ближайшую субботу, до воскресного причастия… которого не будет, потому что ее же, наверное, отлучат!.. О, Боже! Что теперь будет?!.. Ну, на причастие в это воскресенье еще можно не пойти… но от исповеди а в конце месяца не отвертишься! Если она не пойдет, это вызовет у Василя вопросы… А когда она туда сходит, вопросы будут тоже! Как она объяснит ему свое отлучение? И на сколько времени могут ее отлучить?..

Она мысленно заметалась. Какие сроки отлучения за прелюбодеяние? Что, если это много лет?.. Но неужели теперь кого-то отлучают на много лет? Хотя, если даже не отлучают, епитимию-то ей назначат, и все равно Василь спросит, что такое она натворила во время этой поездки… И тогда все пропало! Господи!..

Силы оставили ее, и Дарья остановилась. Севир продолжал идти вперед. Она смотрела ему в спину и думала, что вот так он и уйдет сегодня из ее жизни. Он сделал, что хотел — помог осознать причины ее проблем… Но он понятия не имеет, сколько других проблем ей создал! Вчера сказал, что она не должна к нему привязываться… Как будто это возможно — забыть о случившемся и зажить, как прежде… когда ничего уже не может быть как прежде! Ничего!! Вот чего он не понимает. Или не хочет понимать. На ее вчерашнее признание он не ответил ни слова. А сегодня утром почти не разговаривал с ней — так, малозначащие фразы вроде «доброе утро» или «через полчаса прибываем»… Наверное, жалеет, что связался с такой «пациенткой» — неожиданные осложнения и все такое… Но теперь ничего не исправить. Она хотела перемен в жизни — она их получила. Где это сказано: «бойтесь своих желаний, они исполняются»?..

Алхимик заметил, что она отстала, и повернул назад, ловко обходя спешащих навстречу пассажиров — худой и грациозный, точно черная пантера.

— Что с вами? Вам плохо?

На «вы». Опять на «вы».

Она качнула головой.

— Нет?! Вы бледны, как смерть! Что с вами такое? Отвечайте, черт подери, или я вызову скорую!

На них уже стали оборачиваться, одна женщина приостановилась, явно собираясь предложить помощь, и Дарья поспешила выдавить улыбку и торопливо проговорила:

— Нет-нет, все нормально! — а когда женщина отошла, посмотрела на Ставроса и тихо сказала: — Я просто подумала, что в субботу мне нужно будет идти на исповедь. Если вы понимаете, что это значит.

— Черт возьми! — прошипел Алхимик, бесцеремонно взял ее под руку и потащил вперед так быстро, что Дарья едва успевала переставлять ноги, изо всех сил сжимая ручку чемодана.

Севир провел ее через здание вокзала, и через пять минут они оказались в баре на углу Восточной площади. Ставрос заказал две порции абсента и заставил Дарью отпить сразу большой глоток. Жидкость обожгла ей горло, она закашлялась, на глаза навернулись слезы, но зато она немного пришла в себя.


— Вот так-то лучше, — сказал Алхимик, глядя на нее чуть иронично. — Вы что же, всерьез решили, что поп, которому вы собрались делать ваши страшные признания, немедленно наложит на вас анафему или, в лучшем случае, отлучение на десяток-другой лет и тысячу поклонов ежедневно?


Озвученные им, ее примерные предположения почему-то выглядели на редкость нелепо, и признаваться, что она думала о подобном, не хотелось.

— А по-вашему, он погладит меня по головке и скажет: «Иди, деточка, с миром и впредь не греши»?

— Вы не поверите, но даже я, завзятый антиклерикал и нецерковный тип, знаю в этом Городе, хоть и живу тут всего ничего, как минимум двух служителей культа, которые именно так и скажут, даже если вы поведаете им все бывшее в красочных подробностях… или, скорее, именно поэтому.

Дарья покраснела и пробормотала:

— Что вы имеете в виду?

— Вы, госпожа Феотоки, как бы это сказать помягче, чудовищно наивны. Вполне допускаю, что ваш духовник — человек строгих правил и даже порядочный, но я вас уверяю, в наше время куда больше вероятность встретить попа, особенно в рядах черного духовенства, который очень любит выслушивать от дам рассказы о плотских грехах и отпускать их, что называется, с духовным сладострастием. В нашей славной державе эта зараза, правда, сдерживается тем, что далеко не каждый поп имеет право принимать исповедь, но, тем не менее, при желании такого специалиста найти легко.

— Это что… такой способ э-э… развлечься?

— Разумеется. Что-то вроде просмотра порнофильмов или эротики.

— Но я вовсе не собираюсь… рассказывать на исповеди подробности, — прошептала Дарья, отчаянно краснея.

— Это на ваше усмотрение. Впрочем, зависит еще от того, к кому вы попадете. Некоторые святые отцы задают разные уточняющие вопросы, прежде чем отпустить грех. Например: «Как именно произошла ваше падение? Что вас подвигло к совершению этого греха? Сознаёте ли вы всю мерзость вашего поступка? Понимаете ли вы, как оскорбили Господа своим непотребством?»

Дарья фыркнула.

— Вы говорите так, будто сами слышали все это!

— А, вы смеетесь, уже лучше! Кстати, пейте абсент, вы обязаны выпить все, иначе я вас отсюда не выпущу. Нет, сам я ничего подобного не слышал, упаси Боже. Всегда старался держаться подальше от попов. Мы живем в такое время, когда чем дальше от религиозных организаций, тем ближе к Богу. Впрочем, это мое личное мнение, которое я вам никоим образом не навязываю, — добавил Алхимик с долей сарказма. — Просто некоторые мои, как вы выражаетесь, пациентки с помощью таких попов успешно решали проблемы с религией. И рассказывали мне о своих покаянных экзерсисах весьма красочно и даже в лицах, так что я имею кое-какое представление о происходящем перед аналоями.

— Вы, я вижу, все предусмотрели, — гневно прошипела Дарья.

— Ученый, особенно ученый-экспериментатор, должен быть предусмотрительным, вы не находите? И вы злитесь напрасно. Я предлагаю реальный выход из положения. Если вы верите во все эти христианские предания, то должны верить и в разрешающую силу, данную от Бога духовенству. И если какой-либо поп вас разрешит от греха, а епитимии не наложит, то так тому и быть, не правда ли? Соображения, по которым он так поступает, вас интересовать не должны — он сам за них ответит, если его призовут к ответу. А вы сможете потом спокойно ходить на исповедь к вашему духовнику, уже не рассказывая ему ранее исповеданных грехов. Насколько я понимаю систему православной обрядности, ничего противозаконного здесь нет.

— Кажется, это называется иезуитством, — пробормотала Дарья.

Перспектива выхода из положения, нарисованная Ставросом, поразила ее до глубины души. С одной стороны, это очевидная попытка пролезть в рай черным ходом, но с другой… Если она хочет сохранить семью, это и правда единственный приемлемый способ. Василий ничего не узнает, отец Павел тоже… да и зачем им знать? Ведь вся эта история не будет иметь никакого продолжения, как Севир ясно дает понять. А значит, глупо ломать свою жизнь из-за случившегося, если скандала можно избежать. В конце концов, от нее требуется покаяние на исповеди и ничего больше, накладывать епитимию или нет — дело священника, а ее дело — подчиниться его решению…

— Иезуитство? — Ставрос насмешливо приподнял бровь. — По-моему, простая логика. Вы — овца, попы — пастыри. Слушайтесь их, и все будет чудесно. «И не о чем скорбеть», как поется в песне. Удивительно, как долго приходится вас убеждать в такой простой истине. В моей практике вы единственная из женщин, которая столь трепетно относится к подобным материям.

— Подозреваю, что если бы вы знали это заранее, вы не подошли бы ко мне и на пушечный выстрел со своим предложением о помощи!

— Не исключено, — спокойно согласился Алхимик.

Дарья сделала чересчур большой глоток абсента и снова закашлялась. Севир знаком подозвал официанта, и через несколько секунд перед Дарьей появился бокал с водой.

— Запейте, — посоветовал Ставрос.

Она покорно сделала несколько глотков и пробормотала:

— Все-таки абсент ужасно крепкий! Никогда не пила его раньше.

— Можете разбавить водой, хотя это и не по правилам.

— Неужели его положено пить только чистым?

— Либо чистым, либо с водой, пропущенной через сахар.


«Как часто рядом с ним я выгляжу невеждой, — грустно подумала Дарья, — даже в такой мелочи, как спиртное, что уж говорить о чем-то серьезном…»

Разбавлять абсент водой она не стала.

— Несмотря ни на что, я не жалею о близком знакомстве с вами, — сказал Севир.

— Спасибо и на том, — с горечью ответила она, не глядя на него. — Что ж, может быть, вы тогда подскажете, где мне найти этих… любителей эротической исповеди? — спросила она еле слышно.

— О, вот речь не девочки, но доблестной женщины! — одобрительно произнес Ставрос. — Запоминайте: монастырь Святой Феодосии в Петрии, иеромонах Филофей. Когда там исповедь, можно справиться на их сайте, я думаю. И да, этот отец обходится без лишних вопросов и не выпытывает много подробностей, особенно если вы сокрушенно признаетесь, что сами не понимаете, как это вас бес попутал — имея красавца мужа, заботливого и любящего, и чудесных детей, увлечься пересушенным циником, нечестивым, бессердечным и с мерзким характером. Не иначе как он опоил вас приворотным зельем.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Больше они ни о чем не говорили, только медленно допивали абсент и глядели друг на друга. А потом он заплатил за напиток, и они вышли на улицу.

— Я на такси, — сухо сказал Севир.

Она тоже могла бы проехать до дома на такси — после открытия тоннеля под дном Босфора путь на противоположный берег Пропонтиды значительно сократился, — но Дарья предпочитала добираться морем. Да и ни к чему теперь навязывать Алхимику свое общество.

— А я на кораблик, — пробормотала она и, глубоко вздохнув, как можно бодрее произнесла: — До свиданья!

Он молчал. Она подняла на него глаза и по смятению в его взгляде догадалась, что в нем происходит борьба между «до свиданья» и «прощайте».

«Как много значат привычные слова, если задуматься об их реальном смысле!» — подумала она печально.

Севир взял ее руку, на миг поднес к губам и, резко развернувшись, быстро пошел к остановке такси. Дарья не спускала с него глаз, пока он не скрылся внутри желтого автомобиля, а тот не исчез за углом одной из улиц, веером отходивших от площади.

Отстояв очередь за билетом — в воскресное утро многие спешили отправиться на прогулку в старый Город, — Дарья поднялась на борт морского трамвайчика, прошла в салон и, усевшись на ближайшей к двери скамейке, принялась смотреть в окно. В такую хорошую погоду желающих ехать внутри было мало — пассажиры заполняли скамьи вдоль бортов, смеялись, весело галдели; салон был почти пуст. Заскрежетали убираемые мостки, и вот уже кораблик, покачиваясь, отошел от причала. Дарья прислонилась головой к оконному стеклу, прижала к губам руку тем местом, где Севир запечатлел прощальный поцелуй, и закрыла глаза.

15 комментариев:

  1. А я же говорил - какой алхимик, такая у него и алхимия...

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. хм, это Вы к чему, собственно? что он Вам не нравится, я уже поняла ))

      Удалить
  2. Ну, то что он мне не нравится, могло и измениться, вон и Киннам мне не нравился, а стал же человеком :) Просто Ставрос ей действительно очень сомнительно помог. И сложно поверить, что он этого не предвидел.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. ну, понятно, для Вас стать человеком это не соблазнять чужих жен )))

      Удалить
    2. Не только, но в том числе :) Но если конкретно Ставрос, то добро бы еще он видя, что женщина несчастна в браке, и будучи к ней неравнодушным, сделал ее счастливой сам. Но здесь-то другая ситуация. Да, он что-то ей показал. Но сделал это таким способом, что сложно представить, как она после этого будет жить и себя чувствовать. То есть я не знаю, что будет дальше, часто бывает, что мнение о Ваших персонажах меняется по ходу чтения (это хорошо - значит персонажи не предсказуемы на все 100% с самого начала), но по крайней мере пока что и по крайней мере мне кажется, что лекарство Ставроса много хуже болезни.

      Удалить
    3. любовь вообще штука непредсказуемая )

      Удалить
    4. вообще-то ни из чего не следует, что она в браке прямо-таки несчастна - по кр. мере этого не видно (ему). он мог видеть разве что то, что она не всем довольна - но от этого до несчастья еще весьма далеко.
      от неравнодушия до любви тоже далеко. а особенно если учесть ее высокую религиозность и большую вероятность, что, уведи он ее, она потом будет страдать по оставленным детям (Вы же не думаете, что Василий бы их так взял и отдал?) итп, итд. это все сложно. не говоря о том, что у Севира еще собственное прошлое существует, да он изначально и не предполагал, что так сильно увлечется, и что для него еще не факт, что у Дарьи все это в самом деле серьезно - ну вот вернется она к мужу, время пройдет и все забудется. вообще, сорок лет - уже не тот возраст, когда пускаются в какие-то аферы чисто на всплеске чувств, не испытанных на прочность, а у него есть свои причины тормозить еще больше.

      Удалить
    5. А если женщина в браке не несчастна, а просто не хватает чего-то, то довести ее до измены мужу (от которой она, учитывая высокую религиозность, страдать будет точно) - странный способ терапии, не находите? И еще я вот о чем подумал. Помните, Ваш Грамматик сказал Феофилу, что его мать не могла бы отдаться мужчине, которого не любила бы? А Ставрос, выходит, о Дарье такого не сказал бы. Так что не нравиться мне Ваш алхимик. Но это неплохо. Для персонажа книги, как и для политика, хуже всего - когда он вообще никаких эмоций не вызывает. А у Вас прекрасно получился отвратительный тип :)

      Удалить
    6. Вы сравнили 9й век и 21й! В наше время, как говорят, "секс - не повод для знакомства".
      Ну, Севир не золотая номисма, чтобы всем нравиться. Спасибо и на том, что не предлагаете его убить, как один читатель )(
      Благочестивцам, вестимо, нравятся положительные зануды, но про них писать как-то неинтересно ))

      Удалить
    7. То есть я правильно понял, что если адюльтер не раскроется, Дарья от самого факта страдать и угрызений совести иcпытывать не будет? P.S. Насчет веков не совсем согласен, тут еще и от человека зависит. Константина IX вон и наличие 11-го века на дворе не смущало. А я знаю людей, для которых такое поведение и сейчас не считается порядочным.

      Удалить
    8. Ну, зачем я буду Вам рассказывать то, что будет в следующих главах? дочитаете и увидите )
      Это понятно все, что от людей, но в наше время все равно ориентиры весьма сильно сместились. Вы все пытаетесь натянуть на Севира мерки какой-то околохристианской морали, тогда как он ее в гробу видал, скажем прямо. И потом, здесь довольно-таки патовая ситуация сама по себе, полностью избежать ее можно было бы, если б вообще ничего не начинать с самого начала, но когда всех уже понесло, остановиться нелегко.
      А Грамматика Вы вообще напрасно вспоминали, ему просто повезло, что все сложилось так благоприятно и для всех удобно.

      Удалить
    9. Да какая там мораль применительно к Севиру! Я натягиваю эти мерки на Дарью, так как полагаю, что лна как раз в этой системе существует, и просто думаю, что Севир мог бы их учитывать, коль взялся за ее терапию, вот и все. Ну а понесло, то понесло. У Алхимика в руках рванула колба с раствором, и сам пострадал, и те кто рядом был. P.S. А Грамматик что, тоже не знал, что делал? Вот так создаете супермена, а потом пишете, что ему повезло просто...

      Удалить
    10. Дык, Севир же о степени ее религиозности узнал вообще только в поезде на пути в Дамаск. Т.е. что она аж в монастыре побывала и все такое. Но тогда было уже немножко поздно. А так - мало ли верующих людей, которые мало парятся обо таковых материях.
      Грамматик решил поставить опыт совершенно сознательно, т.к. решил, что это нужно ему самому. А так-то у него были риски куда больше - император мог бы ему и голову оторвать в буквальном смысле.
      Севиру же ничего подобного не грозит - разве что по морде дадут, и то если узнают )) Здесь как раз чисто психологическая драма.

      Удалить
    11. Впрочем, на самом деле Грамматик ведь заранее понял, что голову отрывать ему никто не будет )) Если что ему реально угрожало, так это церковные прещения, но к ним он был готов как раз. Что тут, собственно, такого уж суперменского?

      Удалить
    12. Под "суперменом" я имел в виду скорее интеллектуально-психологическую, что ли, составляющую. То есть человека, который видит насквозь свой объект и понимает ее чувства и желания даже раньше ее самой, и результат тех или иных своих действий по отношению к объекту тоже предвидит.

      Удалить

Схолия