Золотой Ипподром: День второй (1)

В восемь утра императорское семейство встретилось в столовой за завтраком. Константин предпочитал обходиться в семейном кругу по возможности без посторонних. Завтрак подавался в небольшой овальной столовой, которая казалась слишком просторной для четверых. Служители заранее расставляли пурпурные кофейные приборы с золотыми вилками и ложками, раскладывали на блюдах яства, ставили большой горячий кофейник и удалялись. А уж разливать кофе и потчевать домашних приходилось Евдокии, хотя она иногда бывала этим недовольна.

Император не выспался и не выглядел отдохнувшим, августа с принцессой смотрелись куда бодрее. Принц выспался лучше всех, был очень оживлен и без умолку рассказывал о вчерашнем детском бале.

— А ты, Катерина, довольна балом? — спросил император.

— Очень! — ответила она. — Я в восторге! Почаще бы у нас были такие балы!

— Да-да, — подхватил Кесарий, — я тоже хочу почаще балы!

— Ты ешь лучше, любитель балов, — с улыбкой сказала Евдокия. — А то смотри, мы уже почти все съели, а у тебя еще полная тарелка.

Кесарий принялся за оливки и козий сыр, а Константин, как бы между прочим, спросил у дочери:

— А как тебе понравился наш юный итальянский друг?

Принцесса чуть приподняла брови и ответила:

— Он хорошо танцует!

— Значит, ты не пожалела, что вняла моему совету? — спросила императрица.

Катерина сделала глоток кофе и сказала:

— Нет, мама, танцевать с ним действительно было приятно.

— Кстати, — сказала августа, взглянув на мужа, — мне показали твою «прелестную девочку» Мари. Она полвечера проплясала с каким-то бородатым сайгаком, который и танцевать-то толком не умеет! Сразу видно — какой-нибудь ученый!

— Ну, почему сразу ученый? Некоторые ученые прекрасно танцуют, да и бороды у них нет, — заметил император и тронул свою бороду.

— О да, — вдруг оживилась Катерина, — например, господин Киннам танцует просто божественно! Вчера он пригласил меня на Венский вальс, я так боялась именно этого танца, он такой быстрый, но с Киннамом это было что-то волшебное!

— Ну, я рад, что вы хорошо повеселились, — сказал император несколько мрачно.

— Но ты тоже, вероятно, увлекательно провел время, — заметила августа. — Ты даже забыл о белом вальсе!

— Прости, Евдокия, я просто заболтался, — сказал Константин еще мрачнее.

Императрица бросила на него удивленный взгляд.

— Да ладно, — она лучезарно улыбнулась, — ты же всегда любил свою болтовню больше, чем танцы.

Но нотки обиды не могли укрыться от императора. Он пристально посмотрел в глаза жене и промолвил:

— Я чувствую, это для тебя был особый момент, что-то из ряда вон выходящее, да? Но, пожалуйста, когда это случится в следующий раз, скажи мне об этом прямо. Уж тогда я не забуду.

— И даже покинешь изысканное общество в биллиардной? — лукаво сощурилась Евдокия.

— Ты в этом сомневаешься?

— У них там свои секреты! — встряла Катерина. — Интриги… Кстати, а что за история с нефтепроводом? Вчера Стратиотис на балу пристал ко мне с вопросом, не нанесет ли его строительство ущерб духовной жизни киликийских монастырей!

Кесарий прыснул.

— Да нет никакой истории, это просто кому-то хочется чтобы она была, — сказал Константин. — Будем тянуть нефтепровод, где нам удобно, и все тут.

— А высокопреосвященный Кирик опять разозлится, что все решили без него, и соберет толпы народа? Как в прошлый раз?

— В прошлый раз мы действительно сплоховали, да. Не учли степень его наглости… Глупая получилась история.

— Наверное, это ты сплоховал, о государь? — насмешливо спросила Евдокия.

— Может и я, что с того? Никто ведь даже не может сказать, будто я пренебрег чьим-то мудрым советом. Хотя советчиков-то было много. Но никто не понимал, что происходит.

— А теперь понимают?

— Теперь пришлось принять собственные меры, — криво усмехнулся Константин. — Думаю, они будут адекватны ситуации.

— Ну, хорошо, хорошо, — опять заговорила Катерина, — а хурриты нефтепровод не взорвут? Многие этого опасаются…

— Пусть опасаются, а ты не переживай, разберемся, — спокойно ответил император. — Ты лучше переживай за свои оценки.

— Я переживаю за оценки… которые дают нашей политике! — воскликнула девушка. — В Универе говорят, что хурриты получили кучу денег от нефтяных шейхов.

— Глупости! — отрезал Константин. — Зачем шейхам с нами ссориться? У повстанцев только одна «коровка», и пасется она известно где.

— В Москве?

— Конечно! Там что угодно придумают, хоть философский камень, лишь бы у этих бездельников были деньги и оружие.

— И зачем им только все это? Они ведь сами бедно живут, — Катерина пожала плечами.

— Из вредности. Ну, и еще для того, чтобы где-нибудь в мире развевался их красный флаг.

— Но с этим что-то можно сделать? — недоуменно спросила принцесса.

— Мы делаем. Но граница длинная, горы — ты ведь была там, — а персы хитры и неискренни, как всегда. Все рассчитывают урвать с севера какие-нибудь блага. Представь себе, недавно мы нашли пятикилометровый туннель. В скалах!

— Ого! — изумились женщины.

— Вот и ого! Приходится признать, что проще справиться с теми, кто оружие берет, а не с теми, кто дает. Хотя и здесь все нелегко… Не химией же их травить!

— Ой, пап, кстати о химии, — встрепенулась вдруг Катерина. — Я вчера читала в «Католической Италии», что этот вирус 2Х4sdf создан искусственно. То ли у англичан, то ли у нас в военной лаборатории, чтобы всех травить! И особенно — добрых латинян. Представляешь?

— Представляю.

— А… это полностью исключено? — осторожно поинтересовалась девушка.

— Не полностью, — рассмеялся император. — Но, если что, я бы, наверное, знал. Единственное, что исключено полностью — это чтобы никто из западных святош не додумался до того, чтобы обвинить нас.

— Почему же? — заинтересовалась вдруг Евдокия.

До сих пор она молча и не без удивления прислушивалась к разговору, думая, что совершенно не успевает замечать, как дочь становится все взрослее и взрослее… Искоса поглядывая на Кесария, который сидел молча, хотя и был явно недоволен отсутствием внимания к своей персоне, императрица думала, что и он, наверное, тоже скоро начнет интересоваться этой скучной политикой…

— Да потому, что они неудачники, — ответил Константин. — Папа считает себя вселенским архиереем, но от вселенскости у него осталось очень мало. Вот и приходится искать виноватых, куда же деться?

— А можно как-то запретить печатать такие вещи? — поинтересовалась принцесса.

— Бессмысленно. Это же предмет веры, как его запретишь? Да еще в другой стране. Если у людей что-то не заладилось с их религией, всегда так получается. Вот поговори с Луиджи, может, он тебе подробно расскажет, как там и что. Кстати, с чего это ты вдруг стала читать обскурантистскую периодику?

— Так, просто на глаза попалась, — медленно ответила Катерина, задумчиво копаясь золотой ложечкой в кофейной гуще.

— оглавление —

предыдущее   |||   продолжение