Сверившись еще
раз с досье и картой города, Шекер поменял планы и решил сначала наведаться к
иеромонаху Георгию, а уж потом к Кусте: от нее было ближе добираться домой.
Тридцатипятилетний
Георгий Мелас проживал в одиночестве, как и полагалось монаху, но не в
монастыре, а в собственной квартире, в четверти часа езды от Акрополя. Жилище
было скромным — квартира-студия около двадцати квадратных метров, как прикинул
Хош. Он решил нагрянуть без предупреждения, и хозяин растерялся и смутился при
его появлении: диван был разобран, на полу валялись носки, на спинке стула висели
брюки и рубашка, на тумбочке у дивана сохли в коробке остатки пиде, а сам
иеромонах, со взъерошенными патлами, одетый в серые застиранные спортивные
штаны и белую футболку, смотрел по телевизору передачу о животных «Земля живых».
— Извините, у
меня неубрано, — пробормотал Мелас, ногой отбросив носки с дороги под стул.
Свернувшийся
на другом стуле бело-серый кот возмущенно зашипел, когда хозяин согнал его,
чтобы предложить астиному сесть. Пока иеромонах делал бестолковые зигзагообразные
перемещения по комнате в попытках привести ее в более презентабельный вид, Шекер
огляделся. Главным достоянием Меласа были книги: стеллажи с ними занимали целую
стену от пола до потолка. Небольшой компьютерный стол, шкаф, диван, уголок с
иконами; вдоль кухонной стены — плита, раковина, стиральная машина,
холодильник, перед ними — узкий стол-стойка с двумя высокими барными
табуретами; за окном на балконе виднелся круглый столик и два кресла из
пластика. В общем, всё, что нужно для скромной жизни. Махнув рукой на наведение
порядка, хозяин, наконец, опустился на диван и, взяв пульт, выключил телевизор.
— Я приболел,
— пояснил он, снял очки и положил возле коробки с пиде. — Как живот схватило в субботу…
Никогда такого еще со мной не бывало.
— Купили пиде в
непроверенном месте?
— Нет, я
обычно покупаю пиде и питы в «Симпосии» — прекрасное проверенное место. Не
знаю, что я мог съесть… Ужинал я дома, а обедал в трапезной при храме, но уж
там-то я вряд ли мог съесть что-то испорченное.
— А вы
помните, что ели тогда?
— Вы,
наверное, удивитесь, но нет. — Иеромонах обезоруживающе улыбнулся. — Я за едой всегда
о чем-нибудь задумываюсь, так что часто и не замечаю, что ем. Особенно когда
там, в митрополии: что дадут, то и ем, что уж рот кривить. Да Бог с ним, уже
всё прошло. Может, просто инфекция попала случайно, руки плохо помыл…
— Чем вы
ужинали?
— Заказал питу
по телефону. Я заказываю на ужин питу или пиде, или иногда коробочку с лапшой,
знаете, с соусами всякими, по-итальянски или по-китайски. Чтобы самому не
готовить, я стряпать не люблю, а в «Симпосии» мне скидки хорошие делают как
постоянному клиенту, с нынешнего года и доставка бесплатная стала.
— Вот как!
— Да, очень
удобно! Как домой приеду, открываю их приложение, выбираю ужин, курьер через
полчаса привозит, всё горячее, вкусное, сам бы я так ни в жизнь не приготовил!
— И какую питу
вы в субботу заказали?
— С перцем и
сыром. Только они перепутали, привезли с грибами и сыром. Но тоже вкусно было, так что я не в обиде.
— И часто они
так путают?
— Вообще-то
нет, со мной такое впервые. Я думал было сообщить им, но потом решил не
жаловаться: все-таки это единичный случай, а вдруг у курьера из-за моей жалобы
проблемы будут, а он и так какой-то был напуганный в тот раз…
— Напуганный?
— Да, вот это,
наверное, и было самое странное. Обычно заказ привозят в течение получаса, не
больше, а тут курьер немного опоздал, минут на десять, и вид у него был…
ошалелый какой-то. Я даже спросил, что случилось, но он сказал, что ничего, всё
в порядке, извинился и убежал.
— Значит, вы
съели эту питу с грибами… Во сколько это было?
— Ближе к
десяти. Я домой вернулся около девяти.
— А когда
почувствовали себя плохо?
— Не могу
сказать точно. Может, через час… Живот заболел, стало тошнить, потом понос
начался…
— А вам не
пришло в голову, что причина может быть в съеденных грибах?
— В грибах? —
удивился Мелас. — Вы хотите сказать, что в питу попали ядовитые грибы? Не могу
в такое поверить! Я много раз брал в «Симпосии» еду с грибами и никогда ничего
такого не случалось.
— Тем не менее
симптомы отравления похожи на грибные.
Иеромонах
растерянно помолчал и помотал головой:
— Нет, это невозможно.
Если б я купил питу в какой-нибудь дыре… Но в «Симпосии»?! Немыслимо.
«Надо
наведаться в “Симпосий” и проверить этот случай». Шекер сделал пометку в
блокноте и сказал:
— Не могли бы
вы всё же дать мне номер этого перепутанного заказа, ведь у вас он сохранился в
приложении «Симпосия»? Возможно, мне придется поговорить с курьером.
— Хотите
проверить, правду ли я говорю? — Мелас усмехнулся. — Ну, пожалуйста… — Он взял
свой ноофон и, потыкав пальцем в экран, продиктовал Хошу номер.
— Спасибо. Итак,
с вечера субботы и до нынешнего часа вы были дома?
— Да, валялся
в постели, лечился… Пиде вот сегодня заказал по телефону. Никуда не выходил.
— Вы видели отца
Александра Зестоса накануне его гибели?
— Да… — Иеромонах
потер руками лицо. — Ужасно! До сих пор не могу поверить, что его больше нет…
Знать бы заранее, что… Хотя ведь мы и должны себя вести с каждым человеком так,
как будто видим его в последний раз и можем умереть ближайшей ночью… или он
может умереть. Только мы никогда об этом не помним, увы!
— Разве вы
поссорились с отцом Александром?
— Нет, это я к
тому, что поговорить бы, сказать что-то хорошее. А так вечно: здрасте, до
свидания, и всё… Думаешь: еще уйма времени впереди, а потом раз — и нет
человека… И кто мог его убить?!
— Мы это выясним.
Так когда вы последний раз видели отца Александра?
— В субботу за
вечерней службой.
— То есть вы
до самого вечера были в храме?
— Да, я днем дежурил
— знаете, молебны, панихиды, с людьми поговорить…
— Знаю, мне
уже рассказали о ваших порядках.
— А вечером у
нас была вечерня накануне воскресенья, и владыка служил, так что почти все
клирики там были. Отец Александр пришел в храм к двум часам, они с отцом
Кириллом по субботами исповедуют людей до вечера.
— И как отец
Александр вам показался? В каком он был настроении?
— Да в обычном
вроде бы… Ничего особенного я не заметил. Всё было как всегда. После вечерни мы
простились до завтра. И вот надо же — последняя встреча была…
Отец Георгий
снова провел ладонями по лицу. Шекер смотрел на него и думал, что на убийцу он
совсем не похож, однако его внезапная болезнь выглядела подозрительно или, по
крайней мере, странно. И машина «альфа-3»…
— Говорят, вы
с отцом Александром в позапрошлое воскресенье повздорили.
Иеромонах
удивленно приподнял брови, потом чуть нахмурился.
— Нет, мы не
вздорили… Кто вам такое сказал?
— Не важно.
Свидетель слышал, как вы резко разговаривали в ризнице накануне утренней
службы.
Мелас немного
подумал.
— Ах, это, —
наконец, промолвил он. — Да это ерунда, недоразумение. Понимаете, в ризнице у
каждого клирика свой шкаф, где облачения, богослужебные принадлежности и
прочее. И вот, я в то утро пришел, а отец Александр уже там был, он вообще
всегда раньше всех приходил. Он что-то искал в своем шкафу, ящики выдвигал. И
спрашивает меня, не видел ли я его служебник и поручи от облачения. Я ответил:
нет. Он проворчал, что куда-то они делись, не найти. А потом я сам стал
облачаться и…
— Простите,
поручи и служебник — это что?
Иеромонах улыбнулся.
— Поручи это
что-то вроде съемных манжет на шнуровке, вот сюда на запястья надеваются поверх
подрясника. А служебник — книжечка с последованием церковных служб. В общем, я
открыл свой ящик и там всё нашел — и служебник отца Александра, и поручи! Я сразу
отдал ему, а он уже, видно, раздражен был, потому что проискал напрасно, и стал
выговаривать мне: мол, зачем чужое брать? Я говорю: да не брал я ничего! Я,
конечно, рассеянный, но не до такой степени, чтобы по чужим ящикам лазить
вместо своего! Он говорит: «А как они к тебе попали тогда?» А я почем знаю?! Кто-нибудь
убирался в ризнице и переложил, наверное…
— А раньше
подобное бывало?
Мелас пожал
плечами.
— Со мной нет,
а с другими, может, и бывало когда-нибудь, я без понятия.
— А кто
убирается в ризнице?
—
Мальчики-алтарники. Ну, они могли перепутать шкафчики. Другое дело, что не время
вроде было облачения перетряхивать, обычно этим у нас накануне памяти Дионисия
Ареопагита занимаются и перед Пасхой… Да, странный случай, в самом деле. Я
только сейчас об этом подумал, а тогда я просто удивился да и забыл. И отец
Александр тоже забыл, конечно. Что это — повод для ссоры? Смех один.
— Скажите, у
вас есть машина, и какой марки?
— Да, «альфа».
А что?
— Формальная
проверка. Она у вас где стоит?
— На парковке
тут недалеко.
— Парковка
подземная?
— Нет,
наземная. На подземную у меня денег нет.
— Машину не
могли угнать, пока вы тут болеете?
Иеромонах
изумленно уставился на Хоша.
— Угнать?! С
какой стати? Кому это старье нужно? Я ее купил подержанную, а предыдущий владелец
гонял на ней, должно быть, по всей стране, пробег огромный. Потому он ее и
продал задешево. Она еще ездит, но едва ли долго протянет. Я ее уже в ремонт
отдавал три раза: то одно полетит, то другое. Думаю, вот, сдать под новый
электромобиль, они вроде под нулевой кредит дают, если со сдачей старья.
Шекер кивнул.
В прошлом году фирма «Тесла» развернула в Империи кампанию по замене всех
легковушек электромобилями, обещая сдавшим обычную машину льготные условия на
покупку новой. Весь город заполонили рекламные плакаты с лозунгом: «Сдай старье
в утиль — бери электромобиль!» Афиняне поначалу отнеслись к этому с недоверием,
однако за несколько месяцев, благодаря телеинтервью со счастливыми обладателями
новеньких машин, кампания набрала хорошие обороты, а в городе массово начали
строить электрозаправки, благо места они занимали совсем немного. Хош надеялся,
что скоро смога в городе значительно поубавится.
— Ясно, — сказал
он. — Кто-нибудь может подтвердить, что вы с вечера субботы и доныне безвыходно
сидели дома?
— Нет… Я живу
один. Гости не приходили. Да какие гости, когда я желудком маялся до вчерашнего
вечера?
— А к врачу вы
не обращались?
Отец Георгий
поморщился.
— Не люблю по
врачам ходить. Предпочитаю обходиться домашними средствами. Острый перец и узо
— лучшая дезинфекция.
— Согласен. — Шекер
улыбнулся. — Значит, никто вам не звонил, в интернет вы тоже не выходили?
— Мне звонили
из Парфенона вчера днем, спрашивали, как здоровье. А больше никто не звонил. В
интернет я вышел только вчера после двух часов дня. А так сначала, извините,
блевал, а потом спал… Меня разве в чем-то подозревают?
— В настоящий
момент у нас нет конкретного подозреваемого, поэтому подозреваем мы всех и
устанавливаем, у кого есть алиби, а у кого нет. Это пока что формальные
процедуры, волноваться рано, особенно если вы невиновны. Кто вам звонил из
Парфенона?
— Отец Евфимий,
приходской секретарь.
Хош уже задал
несколько вопросов секретарю после того, как встретился с митрополитом, но этот
крепко сбитый сорокалетний монах, стриженный под ёж и внешне напоминавший
скорее клубного вышибалу, чем христианского аскета, ничего интересного не
сообщил. Он сидел в приемной митрополичьего дома, принимал звонки, составлял
расписание служений для священников, занимался канцелярской работой и
перепиской. Ни о каких конфликтах Зестоса с кем-либо из работников храма ему не
было известно.
— А о том, что
вы заболели, вы в субботу вечером кому-нибудь сообщили?
— Конечно! Я
самому владыке позвонил, в митрополичий дом. Он там ночует обычно накануне
утренней службы.
— Мне нужно
взглянуть на вашу машину. Вы в состоянии сейчас проводить меня на парковку?
— Да, конечно.
Через пять
минут отец Георгий, причесанный и одетый в черные арапки и коричневую рубашку,
вышел вместе с Хошем из квартиры. Правда, когда они уже спустились в лифте на
первый этаж, оказалось, что иеромонах забыл дома очки. Пока он бегал за ними,
Шекер вышел на улицу и закурил. Мелас в самом деле рассеян и совершенно не тянет
на убийцу или на сообщника оного. История с поручами Зестоса выглядит странно —
пожалуй, даже смахивает на подставу: кто-то переложил поручи, спровоцировал ссору…
Но зачем?
Мысли Хоша
вернулись к Логофетису: не очень приятный тип, но у него алиби и нет никакой
машины. Интересно, на чем он передвигается? Вряд ли такой тип жалует общественный
транспорт или велосипед. Берет такси? Надо бы у кого-нибудь спросить об этом.
Может, Куста знает…
Шекер вдруг
осознал, что как-то слишком многого ждет от разговора с этой духовной дочерью
убитого священника, а в реальности она, скорее всего, не сообщит ничего особо
ценного… И тогда день окончится с нулевым результатом в расследовании. Разве
что в ноутбуке Зестоса обнаружится что-нибудь полезное. А если завтра еще и
отец Стахий не сообщит ничего важного, то куда, шайтан их всех забери,
двигаться дальше?!
Из парадной
вышел отец Георгий, и Хош швырнул окурок в урну. С аккуратной волнистой
бородой, умными темными глазами на продолговатом лице и высоким лбом, иеромонах
выглядел благолепно даже в светской одежде.
— Почему вы не
живете в монастыре? — полюбопытствовал Шекер.
— Не прижился.
Слишком люблю читать, и не только духовные книжки. Да и кинофильмами не
брезгую, и вообще современной культурой. А в монастырях, даже в самых передовых,
но таких немного, фактически треть суток отнимает богослужение, треть — сон и
еда и треть — послушания. И еще повезет, если послушание соответствует твоим
способностям и наклонностям. В монастырях, где мне пришлось жить, я в одном
готовкой на кухне занимался, в другом крапиву в огороде полол, в третьем… А! — Он
махнул рукой. — Не важно. В общем, занимался я совсем не книгочейством и не за
компом сидел.
— Но ведь это,
как будто, и нормально для монастыря — такая жизнь? Если она не по вам, зачем
вы стали монахом?
— Дурак был. —
Мелас усмехнулся. — В девятнадцать лет загорелся послужить Богу, а у молодых
знаете, как: если в море, то в Марианскую впадину, если в горы, то на Джомолунгму.
Максимализм… Хорошо еще, что институт закончил, не бросил. Но как диплом
выдали, сразу в монастырь пошел. Три года подвизался, как положено, и всё мне
было в услаждение — тогда мне ни книги были не нужны, ни культура, ни кино…
Только богослужение, отсечение воли, воздержание… В общем, всё по учению святых
отцов! Потом меня постригли, я еще два года подвизался, даже пуще прежнего. А потом
пришло отрезвление.
— Каким же
образом?
Иеромонах
поморщился, словно нюхнул тухлятину.
— Неприятная
история. Не хочу об этом рассказывать, осуждение одно. В общем, я ушел в другой
монастырь, там прожил год, не прижился, перешел в третий… Но после того, что
случилось в первом монастыре, у меня с глаз, что называется, пелена спала,
потерял розовые очки, стал замечать многое из того, чего раньше не видел или,
если и видел, старался объяснить благочестиво… Короче говоря, пять лет я
прошатался по разным обителям и нигде не мог себе места найти. В последней
игумен сказал, что с моими запросами и «мятежным» характером лучше на приходе служить
где-нибудь. А тут как раз в Парфеноне священник старенький умер, вакансия
образовалась. Ну, игумен мне и составил протекцию. Я, правда, когда пришел на
собеседование с владыкой, не надеялся, что меня возьмут. Зашел сначала в храм и
помолился Богоматери. Сказал: если и здесь меня не примут, сниму монашество и
уйду в мир!
—
Шантажировали высшие силы, значит?
— Ну, можно и
так сказать. — Мелас засмеялся. — Но сработало же! Митрополит согласился меня
взять, рукоположил в диакона, а через неделю в священника. Вот с тех пор я в
Парфеноне и служу. Отец Кирилл помог мне эту квартиру снять, недорого, как раз
по моей зарплате. Ну, я еще программированием немного подрабатываю, я ведь
Политехнический окончил. Так и живу.
Они обошли дом
и оказались на парковке рядом с небольшим сквером, где бродил плюгавенький
мужичок с унылой таксой на поводке. Собака внимательно обнюхивала почти каждое
дерево, хозяин машинально следовал за ней, уткнувшись в ноофон. Чуть дальше на
спортивной площадке мальчишки играли в футбол, издавая дикие вопли, не всегда
цензурные. Отец Георгий подвел Хоша к черной, давно немытой, видавшей виды
«альфе» и сделал приглашающий жест рукой. Шекер обошел машину, заглянул внутрь
и поднял взгляд на хозяина.
— Господин Мелас,
мне необходимо осмотреть вашу машину. Формально есть два пути: либо вы требуете
ордер на обыск, тогда мне нужно ехать в астиномию и потом снова возвращаться к
вам; либо мы всё закончим прямо сейчас, но для этого нужно ваше письменное
согласие на осмотр транспортного средства. Бланк у меня с собой.
— А… зачем
это? — Иеромонах чуть нахмурился.
— Видите ли,
только что выяснилось, что в убийстве замешана машина, причем именно этой
марки. Как вы понимаете, прежде всего мы проверяем круг ближайших знакомых и
сослуживцев отца Александра. Так что в ваших собственных интересах согласиться
на осмотр. Чем быстрее вы окажетесь вне подозрений, тем лучше, тогда в
дальнейшем мы не будем вас беспокоить.
Отец Георгий
пожал плечами.
— Ну,
пожалуйста, осматривайте, я не против. Скрывать мне нечего… Что я должен
подписать?
Хош достал из
сумки бланк, заполнил его на автомобиль Меласа, указав имя владельца, марку,
цвет и номер. Иеромонах размашистым почерком написал в соответствующей графе:
«Осмотр разрешаю», — и расписался, после чего, порывшись в карманах, извлек
ключи и открыл машину. Шекер надел перчатки и принялся за дело. Беглый осмотр
салона, однако, не дал ничего, а Мелас на вопрос, не замечает ли он чего-то
необычного, сказал, что всё на месте и как всегда. Впрочем, это ни о чем не
говорило, учитывая его рассеянность. Единственной надеждой оставался потертый
черный чехол на заднем сиденье. На просьбу Хоша о его временном изъятии отец
Георгий ответил согласием и расписался в соответствующей бумаге. Шекер
аккуратно свернул снятый чехол и засунул в большой пакет для вещественных
доказательств.
— Как только
мы проведем экспертизу, сразу вернем вам это.
Иеромонах лишь
рассеянно кивнул. Простившись с Меласом, комит быстрым шагом добрался до своей
машины и отправился к госпоже Кусте, предварительно позвонив и убедившись, что
она дома.
————— оглавление —————
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Схолия