Восточный экспресс: Уроборос (4)

Когда Дарья пришла домой, дети уже спали. Василий вышел в коридор встречать жену, вид у него был сонный.

— Я тебя уже заждался, чуть не уснул, — улыбнулся он. — Ну что, как отпраздновали?

— Хорошо. Было так весело! Мне все очень понравилось.

Дарья сняла туфли и, подойдя к мужу, чмокнула его в щеку. Он помог ей снять куртку и спросил:

— Как твой подарок, оценили?

— О, да! — засмеялась Дарья. — Аристидис был в восторге! Но все решили, что лучший подарок на этот раз сделали мне. Смотри, какая красота!

— Ого! — проговорил Василий, рассматривая кулон у нее на груди. — Кто это тебе такое подарил? Это же целое состояние!

— Да нет, я сначала тоже испугалась, но он сказал, что это не слишком дорого, просто местá надо знать, — Дарья беспечно улыбнулась. — Это Севир Ставрос, тот самый Алхимик, помнишь, я говорила? Видишь, уроборос — алхимический символ вечности.

Про «великое делание» она решила не упоминать: с христианской точки зрения, вечность была привлекательней, и Дарья мысленно порадовалась, что вовремя прочла книгу про алхимию. «А все-таки что он имел в виду, сказав про моего дракона?» — опять подумала она.

— Ну, я не знаю, возможно, это и не очень дорого, — протянул Василий с сомнением, — но все же это далеко не обычный подарок, — он слегка нахмурился. — И, по-моему, дарить такое малознакомой женщине это… как-то неприлично!

Дарья растерялась: она не ожидала, что муж посмотрит на подарок Ставроса с такой стороны.

— Какая ерунда! Что ты выдумал? — с досадой проговорила она. — Там так принято, у нас всем женщинам сегодня подарили дорогие вещи, ничего в этом такого нет! Эванне, например, Контоглу знаешь, какое красивое колье преподнес? Лейле серьги подарили, Софии часы… В общем, это обычное дело, все хорошо зарабатывают, могут себе позволить… Что тут неприличного? Ты б еще сказал, что он за мной ухаживает! — Дарья фыркнула. — Вытянул жребий и начал…

Она сердито повернулась и прошла в гостиную, а оттуда в спальню. Василий ничего не ответил, но, снимая кулон и пряча его в коробочку, Дарья видела в боковой створке трюмо, что муж стоит в дверях и наблюдает за ней. Неужели действительно ревнует? Вот еще, не было печали!..

Вынув из волос несколько шпилек, она раздраженно принялась разорять свою праздничную прическу, ради которой утром встала на полчаса раньше. «Нет, чтобы заметить, как я уложила волосы, или какая у меня красивая блузка…» Блузку она купила нарочно ради нынешнего празднования и впервые надела, обновка ей очень шла, но муж ничего не сказал. Не заметил? Или ему все равно?.. А впрочем, он почти никогда не говорит ей комплиментов насчет ее одежды, чего же она хочет? И раньше ее это как будто бы не задевало…

Вдруг она увидела в зеркале, что Василий подходит к ней. Он положил руки ей на плечи и тихо проговорил:

— Прости меня! Я не хотел тебя обидеть.

Поймав в зеркале его виноватый взгляд, она повернулась, и Василий, склонившись, поцеловал ее в губы. Дарья обхватила его за шею и прижалась к нему… но он слегка отстранился, шепнув с улыбкой:

— Подождем еще немного.

«Ах да, еще же пост… и потом еще Святки!» — вспомнила Дарья и внезапно ощутила острое разочарование. Странным образом непропорциональное случившемуся — ведь еще минуту назад ей вроде бы совсем не хотелось ничего такого…

Когда она, тихонько заглянув в детскую, где посапывали Макс и Дора, прошла в душ, а потом вернулась в спальню, Василий пожелал спокойной ночи и погасил свой ночник. «Сейчас не успеешь оглянуться, как заснет», — подумала Дарья, садясь на постель. Она ощущала досаду от того, что такой чудесный вечер был под конец слегка испорчен, и к тому же какую-то неудовлетворенность — неужели тем, что из-за поста отменилась близость с мужем? Она прислушалась к себе. Нет, вроде бы не особенно и хочется…

«Интересно, Богу действительно так уж важно, чтобы мы не занимались любовью во все эти дни? — подумала она. — Правда, отец Павел говорит, что все эти ограничения нужны не Богу, а нам… Вот только зачем? Понятно, что сначала пост, потом праздники… но неужели мы действительно становимся ближе к Богу, вот так себя ограничивая? Как-то никогда не замечала, что мое состояние во время постов намного духовнее, чем в другое время. А в монастыре так вообще только есть хотелось от всех эти постных щей, а не молиться… ну, или спать, если уработаешься… Правда, в Источнике все было по-другому, но там это естественно: живешь постоянно в обители, ходишь на все службы, Иисусову молитву творишь, посты и воздержание в такую жизнь сами собой вписываются, внутреннее сочетается со внешним. А у нас тут что? Живем мирскими интересами и делами, на службе только раз в неделю появляемся, а по воскресеньям в богослужении все равно нет ничего постного… Но при этом зачем-то совершаем кучу всякого внешнего, что и монахи, только без внутреннего. Есть ли в этом смысл? Если есть, то должны же быть какие-то внутренние плоды. А где они?.. Интересно, а Василь видит какие-то плоды от всего этого?»

— Василь! — тихонько позвала она.

Но он не ответил — уже уснул. Впрочем, ему ведь вставать завтра рано. Сейчас надо спать, а не обсуждать православную аскетику. Дарье стало смешно, когда она представила, как муж таращится спросонья и пытается вникнуть в суть ее вопроса. Она зевнула и решила, что не стоит придавать случившейся размолвке с Василем значения. Все хорошо, скоро Рождество… Надо, кстати, не забыть купить гуся! И спечь побольше разных пирогов и пирожков, Дора вчера уже мечтала о ватрушке… Дарья улыбнулась. Медленно втирая в руки крем с легким запахом ромашки, она вспомнила, что не прочла вечерних молитв, и раскрыла было молитвослов, но вскоре осознала, что уже слишком сонная, чтобы читать правило. Прочтя «Да воскреснет Бог» и перекрестив себя и подушку, она выключила ночник, легла и вскоре погрузилась в безмятежный сон.

предыдущее    |||   продолжение