Траектория полета совы: Зимние надежды (27)

«Ну, что он ко мне привязался?» — с тоской подумала Афинаида. С каждой минутой ей становилось в обществе француза все неуютнее, несмотря на то, что он был очень любезен и рассказывал действительно смешные истории, в основном из жизни преподавателей и студентов Сорбонны. То ли дело Марго! Рядом с Королевой она сразу почувствовала себя так хорошо, словно они были давними и близкими друзьями. Марго не только рассказала много интересного про Академию, но и познакомила девушку с некоторыми преподавателями и кое с кем из гостей. Афинаида даже не успевала пугаться и теряться, слыша имена, до сих пор встречавшиеся ей только на обложках научных книг или в оглавлениях сборников и журналов. Она здоровалась, улыбалась, даже умудрялась что-то отвечать на вопросы или комплименты, но в какой-то момент от переизбытка информации и впечатлений почувствовала, что перед ней все словно поплыло. Марго, по-видимому, поняла это, потому что вдруг умолкла, взглянула на девушку и улыбнулась:

— Ничего, это пройдет. Не бойся.

— Спасибо вам, — проговорила Афинаида. — Я… просто не ожидала, что все будет вот так…

Вдруг перед ними, точно из-под земли, возникла Мария.

— Привет! — воскликнула она. — Марго, я вас еще не видела сегодня! Вы, как всегда, неотразимы! Ида, да какая ты сегодня красавица! Нет, дай я на тебя посмотрю! Господи, как хороша! Какое платье! Сама выбрала? Ты в нем обалденная! Хоть сейчас на конкурс красоты!

— Смотри, балаболка, не захвали подругу, — добродушно усмехнулась Королева.

— Что вы, что вы, Марго, я всегда говорю ей только правду! Если что плохо, то так и говорю, а если что отлично, тоже так и говорю, скажи, Ида! Уж когда хорошо, надо всегда говорить, ведь правда же? Ну, разве она не хороша?

— Хороша! — с улыбкой согласилась Марго, а потом, взглянул куда-то поверх головы Марии, сказала: — О, кого я вижу! Фернандо! Ну, девочки, я вас покидаю, надо уважить старичка!

И, покинув подруг, она направилась к своему старому знакомому, именитому испанскому профессору, которого Марго знала еще студентом. Они вместе учились в Академии и пережили даже бурный роман, закончившийся не менее бурной сценой ревности, вспоминая которую сеньор Родригес часто шутил: «Тяжела рука у нежного цветка!» — что, впрочем, не помешало им, после того как страсти улеглись, остаться друзьями.

— Ну, как тебе тут? — спросила Мария.

— Ох, у меня уже голова идет кругом от впечатлений! — призналась Афинаида. — Столько новых людей… и каких! Я даже и не думала, что когда-нибудь с ними познакомлюсь! Знаешь, как будто… читала какие-то сказания про героев, восхищалась… и вдруг бац — все эти герои приходят и пьют с тобой чай!

— И оказывается, что никакие они не герои, а обычные люди! — засмеялась Мари. — Ладно, не комплексуй, ты сама ничем не хуже, вот защитишься, начнешь преподавать и будешь еще покруче многих! Думаешь, научный мир это одни знаменитости? Тоже, знаешь, серости хватает, карьеризма всякого… У нас-то в Академии с этим получше будет, чем в других местах, но тоже всякие кадры встречаются. Вроде все время чем-то заняты, пишут, пописывают, куча публикаций, а почитаешь — труха и труха, взять нечего! Ты у нас еще звездой будешь!

— Да ну, — усмехнулась Афинаида.

— И ничего не «да ну», будешь! Я ж твои статьи читала, ты голова! А уж если Киннам за тебя взялся, это, знаешь, уже считай пропуск в высший свет! Я тебе не говорила, но он вообще очень разборчив насчет аспирантов, не за всякого возьмется, далеко! А девиц вообще редко берет, это тебе повезло! Видно, произвела впечатление твоя юбка! Ну, не гляди так, шу-чу! — Мари засмеялась. — Зато это платье у тебя просто вообще, так идет тебе! Ну-ка, повернись… Класс! Ты знаешь, что у тебя потрясающие ноги? Не смей больше носить длинные юбки! Ну, если только вечернее платье… Принцесса, просто принцесса! И, похоже, не я одна так думаю… Взгляни, как вон тот красавчик на тебя смотрит!

Афинаида обернулась и увидела Дени Пикара, который действительно смотрел на нее с таким же восхищением, как при их знакомстве. Он сразу заулыбался и подошел к ней.

— Надеюсь, вы простите мою дерзость, госпожа Стефанити, и не будете против, если я осмелюсь еще раз насладиться вашим обществом?

Мари поглядела на него и, наверное, подумала что-то вроде: «Вот это завернул!» Афинаида невольно рассмеялась:

— Конечно, не против, господин Пикар! Кстати, вы знакомы? Это Мария Хиони, моя подруга, преподает в Академии ранневизантийскую литературу. Мари, это профессор Дени Пикар из Сорбонны… История средних веков, я правильно запомнила?

— Да, совершенно верно! Очень приятно, госпожа Хиони! Кстати, меня можно звать просто Дени.

— А меня — просто Мари! — она улыбнулась. — Но вы меня простите великодушно, скоро уже банкет, а мне нужно тут еще кое с кем успеть переговорить… — она откланялась, а в ответ на растерянный взгляд Афинаиды чуть подмигнула ей и исчезла среди гостей.

Так Афинаида и оказалась «наедине» с французом. Не зная толком, о чем с ним говорить, она сказала, что читала его книгу «Крестоносцы на Акрополе» и ей очень понравилось.

— Я даже плакала, когда читала про разграбление библиотеки Хониата, — призналась она.

— О да, это было время варварства! — вздохнул Дени. — Как подумаешь, сколько ценнейших рукописей и памятников погибло, сколько прекрасных библиотек было растащено, хочется рвать на себе волосы!

— Вы уже не первый раз в Афинах?

— Нет, что вы! Я и раньше тут не раз бывал, а в последнее время приезжаю часто, у нас с Феодором совместный проект…

— Правда? Какой же?

Пикар стал рассказывать, а Афинаида взглянула на великого ритора. Его опять поздравляли — на этот раз мужчина и женщина, и когда мужчина чуть повернул голову, Афинаида узнала его — это был Александр Софоклис, директор Национальной библиотеки, где она работала. Темноволосая высокая женщина в лиловом платье, видимо, была его женой… и, Боже, какая это была красавица!..

Впрочем, тут вообще, как заметила Афинаида, собралось множество красивых женщин, одна другой наряднее, и девушка с грустью подумала, что на самом деле восторги собеседников по поводу ее собственной внешности и платья были во многом всего лишь данью вежливости… Но чего же она хотела? Ведь она пришла на светский вечер, где люди должны быть вежливы, любезны, галантны… как, например, месье Пикар. А что там они думают на самом деле, неизвестно…

Месье Пикар, однако, вскоре стал казаться ей навязчивым — зачем, например, он так быстро вручил ей свою визитку? Или это так принято в научном мире?.. А может быть, француз начал раздражать ее просто потому, что ей хотелось быть рядом с Киннамом, смотреть, как он улыбается, слушать его бархатный голос, смеяться его шуткам, а не остротам Пикара… Но, конечно, быть в этот вечер рядом с ректором она не сможет, тут полно куда более почетных гостей! И за столом придется сидеть наверняка далеко от него. Хорошо бы тогда вместе с Мари, что ли… В любом случае, место рядом с великим ритором ей не зарезервировано, а раз так, надо учиться светскому общению, осваиваться в новой среде, привыкать к беседам с учеными, уметь поддерживать разговор с малознакомыми людьми — не затем ли Киннам и пригласил ее сюда? И не сама ли она хотела завести знакомства среди ученых?

И она слушала француза, улыбалась, иногда шутила и сама, но на пару вопросов о себе и о своих жизненных планах, проскользнувших в разговоре, постаралась ответить как можно более обтекаемо.

— Дорогой Дени, ты, кажется, уже заговорил нашу Афинаиду? — вдруг раздался рядом голос Марго. — Но теперь позволь мне вернуться к своим обязанностям, ты же помнишь — начальство поручило мне заняться ее воспитанием!

— Королевской воле кто противостанет? — отозвался Пикар, шутливо раскланиваясь. — Смиренно умолкаю и ретируюсь, о светлейшая Марго!

Он отошел, а Королева взяла девушку под руку.

— Ну что, не дал тебе Дени придти в себя, огорошил новой порцией комплиментов?

— Скорее, шуток, — улыбнулась Афинаида. — Нет-нет, все нормально, мы про его книгу поговорили…

— О крестоносцах? Да, неплохая книга. Но ты с ним поосторожней, — вдруг, понизив голос, сказала Марго. — Это мужчина такой, знаешь, любитель охмурять!

Афинаида даже вздрогнула от неожиданности, а потом рассмеялась:

— Нет, меня он не охмурит, можете не бояться! — и тут же пожалела, что сказала это.

Марго пристально взглянула на нее, и Афинаида покраснела.

— Ладно, душа моя, — с внезапной нежностью сказала Королева, — пойдем, вот и ужин начинается!

Действительно, высокие стеклянные двери, ведшие в столовую, распахнулись, и на пороге появился сам главный повар Академии — высокий полный мужчина с великолепными черными усами.

— Дорогой господин Киннам, дорогие гости, прошу пожаловать к столу! — возгласил он.

Все весело зашумели, ректор вошел первым и остановился почти сразу слева от двери поговорить с поваром, и в столовую медленно стал вливаться разноцветный поток гостей. Две вереницы сдвинутых и покрытых скатертью столов вытянулись почти через весь зал, соединяясь в конце него узкой перекладиной и образуя букву П. Афинаида глазела на обилие расставленных на них яств, позабыв о том, что это может выглядеть неприлично, и не замечала, что Марго увлекает ее все дальше и дальше, пока, наконец, не обнаружила себя сидящей с правой стороны «перекладины» этой самой буквы П, рядом с Королевой. Она поняла, что попала на одно из самых почетных мест, почти во главе стола, и так испугалась, что даже рванулась было вскочить и уйти, но тут же почувствовала на запястье железную хватку тонких сухих пальцев Марго.

— Куда? — прошептала Королева. — Сядь, дорогая моя, и не дергайся, это некрасиво! Вот так. И не горбись, — она хлопнула девушку по спине.

Афинаида ойкнула и рассмеялась. В это время напротив них уселся Кустас и спросил с улыбкой:

— Что, воспитание продолжается?

— А то! — отозвалась Марго. — Приказ начальства надо исполнять!

Рядом с Кустасом стал устраиваться смуглый и очень сухощавый мужчина, его черные волосы уже подернулись сединой, небольшие карие глаза смотрели остро, точно проникая в собеседника. Марго тут же познакомила его с Афинаидой:

— Ефрем, знакомься: Афинаида Стефанити, одна из наших лучших аспиранток. Афинаида, это профессор Ефрем Мусса, алеппский волшебник! Дай ему любую, самую исследованную вдоль и поперек тему, он там непременно раскопает что-нибудь такое, чего раньше никто не замечал, и все прежние выводы летят в тартарары!

— Марго преувеличивает, — с улыбкой сказал сириец. — За мной действительно водится такой грешок: люблю подкапываться под чужие фундаменты и рушить крепко стоящие гипотезы и концепции, но тут главное — не превратить это в самоцель. Так что не подумайте, госпожа Стефанити, что я из числа любителей «новой хронологии»!

— Я вовсе не думала ничего такого! — воскликнула Афинаида. — Мне господин Киннам как раз недавно дал почитать вашу книгу о сирийской литературе, правда, я только раздел про роман прочла… Вы пишете, как раз как я люблю: много сносок, все со ссылками, можно самому посмотреть, быстро найти нужный материал. А то современные книги попадаются иногда такие… читаешь и кажется, что автор писал для какой-то касты посвященных — страницы текста, а ни ссылок, ни цитат, как будто все это всем должно быть известно… Я сначала, когда такое встречала, чувствовала себя невеждой, потому что я вроде бы и того не знаю, и об этом не слышала… А потом некоторые вещи стала проверять, и оказывается, далеко не всегда все так однозначно, и ошибки в таких книгах часто бывают… даже не ошибки, а какие-то безосновательные толкования. То есть берут, например, два факта и делают вывод, а на самом деле этих фактов куда больше, и выводы получаются другие…

— Это вы точно заметили, — кивнул Мусса. — Я сам, когда был аспирантом, страдал от подобных книг и твердо решил, что так писать никогда не буду. К тому же хороший ученый всегда должен быть готов к тому, что его выводы могут проверить, и предоставлять возможность это сделать.

У него был тихий спокойный голос и очень проницательный взгляд. Афинаиде так и представилось, как он на какой-нибудь конференции читает доклад и вот таким же ровным доброжелательным голосом излагает факты, ниспровергающие какие-нибудь общепринятые теории… «Наверное, многие в научной среде его не любят или боятся», — подумала она.

— А вы сами, позвольте узнать, по какой теме пишете диссертацию? — спросил он.

— По Евмафию Макремволиту, про аллегории в его романе.

— Да, это интересная тема! И кто ваш научный? Марго?

— Куда! Бери выше! — сказала Королева.

— Понимаю, — улыбнулся Ефрем. — Что ж, успехов вам, госпожа Стефанити!

— Спасибо!

Тут, наконец, подошел виновник торжества в сопровождении сэра Патрика и господина Софоклиса. Директор библиотеки сел по правую руку от великого ритора, а ректор Оксфорда — по левую, ближе к Афинаиде, и с благожелательным любопытством посмотрел на нее.

Киннам еще издали увидел, где сидит Афинаида, понял, что это дело рук Марго, и был очень рад и благодарен Королеве, но вида подавать не стал. Он улыбнулся Марго и Афинаиде так, словно то, что они сидели тут вместе, было самым обычным делом, и окинул взглядом собравшихся: все уже расселись, мест хватило всем.

— Дорогие гости, прошу внимания! — громко произнес великий ритор, и гул в зале почти мгновенно стих. — Я очень рад всех вас тут сегодня видеть и благодарю присутствующих за то, что они нашли время придти, приехать, прилететь и даже, как я знаю, приплыть! Надеюсь, что у всех в бокалах уже налито, что подобает, и я, по традиции, предоставляю нашей многочтимой Королеве право первого тоста!

— Первый тост всегда самый легкий, — сказала Марго, вставая, — не надо ничего придумывать. За новорожденного! Чтоб как минимум еще столько и полстолько!

— Ура! — раздались крики.

— За тебя, Феодор! — с улыбкой сказал Кустас.

«За тебя!» — повторяли и другие, а Киннам чокался со всеми, кто сидел в пределах досягаемости. Афинаида ничего не сказала, просто робко протянула руку с бокалом, и великий ритор, весело улыбнувшись, звонко чокнулся с ней.

предыдущее    |||   продолжение
оглавление