Спустя два дня после обновления гардероба Афинаида отправилась в Академию на лекции для аспирантов, приехав за полчаса до начала, чтобы вернуть Киннаму две его книжки, и волновалась гораздо больше, чем перед экзаменом по литературе. Хотя она могла успокаивать себя мыслью, что великий ритор не подумает, будто она сменила стиль одежды, чтобы понравиться ему, — ведь она уже больше двух месяцев ходила к нему в своих «балахонах», не делая никаких попыток принарядиться, — но, тем не менее, вопрос о том, как он отнесется к ее демаршу, не давал ей покоя. Что он подумает? Понравится ли ему ее новый имидж?.. Нет, надо быть честной и ставить вопрос иначе: понравится ли она ему теперь хоть немного?..
Поднимаясь по академической лестнице, Афинаида впервые остановилась на площадке второго этажа перед большим зеркалом, мимо которого раньше старалась поскорей прошмыгнуть, взглянула на свое отражение и замерла. Когда она смотрелась в небольшое зеркало дома в прихожей, где видела себя лишь по пояс, она не могла толком оценить степень своего внешнего преображения, но теперь, в широком и высоком, от пола почти до потолка, зеркале, она увидела себя в полный рост и в перспективе — на ковре, на фоне резных перил и отделанной мрамором стены с лепным карнизом на заднем плане: это была совершенно другая девушка, чем та, что проходила тут несколько дней назад! Пиджак сидел на ней прекрасно, юбка открывала ноги в чулках телесного цвета — красивые ноги, как теперь их обладательница окончательно убедилась, — песочного цвета кофточка мягко обрисовывала грудь, черные туфли и сумка весело блестели. «Неужели это я? — подумала Афинаида, глядя на девушку, растерянно взиравшую на нее с той стороны зеркала. — Неужели это та самая особа, которая еще недавно поражала мир своими благочестивыми одеяниями? — она улыбнулась и повернулась перед зеркалом. — А что, хороша! Уж теперь-то Элен не посмотрит презрительно… А он?..» Афинаида чуть покраснела. Он! Что подумает он?..
Она приехала немного раньше назначенного Киннамом времени и, поднявшись на третий этаж, остановилась перед стендом преподавателей, в надежде унять волнение, все возраставшее с приближением к кабинету ректора. Впрочем, при этом она сделала нечто не слишком логичное в виду этой цели — стала перечитывать сведения о Киннаме. Они не содержали почти ничего нового по сравнению с тем, что можно было найти в интернет-энциклопедиях или на сайте Академии; Афинаида пробежала глазами скупые строчки и вздохнула: он старше ее всего на пять лет, а какой разрыв в знаниях, в научных достижениях… Теперь ей уже никогда не догнать его!.. А значит, она никогда не станет ему интересной — в самом деле, какой ему прок общаться с такой невеждой?..
Радость, охватившая ее при виде того, как преобразилась ее внешность, тут же улетучилась. Во всем этом нет никакого толку. Прельстить его таким образом все равно невозможно, даже если б она была самой красивой женщиной в Афинах, а чтобы привлечь его внимание чем-то еще, у нее нет данных… и не будет. Разве что к старости! Она усмехнулась и горько вздохнула.
— Вот, смотри, сейчас я тебе их покажу! — раздалось рядом, и к стенду подошли парень с девушкой, еще совсем молодые, видимо, студенты.
Девушка, миниатюрная жгучая брюнетка с небольшими темными глазами, говорила медленно и четко, видимо, чтобы облегчить понимание своему спутнику — худощавый, ненамного выше ее ростом, он явно прибыл из Поднебесной империи.
— Вот Маргарита Киану, про которую я тебе рассказывала, — сказала девушка. — Очень классная, сам увидишь!.. Вот Кира Постолаки, античку преподает… Мария Хиони — ранневизантийскую литературу… А вот и сам ректор… Простите, вы позволите? — спросила девушка у Афинаиды, и та отступила в сторону. — Видишь, ему всего сорок, а каких уже высот достиг!
Китаец принялся внимательно изучать сведения о Киннаме, а его спутница тем временем мечтательно разглядывала фотографию великого ритора. «Ей, наверное, лет двадцать, — подумала Афинаида, косясь на студентку, — и ей-то простительно… А вот я-то, старая дева, куда лезу в свои без трех дней тридцать пять?!.. Ладно, хватит, надо идти!» Она уже сделала шаг к проходу на этаж, как вдруг услышала сзади знакомый бархатный голос, и ноги у нее тут же стали ватными.
— Сейчас вам налево, — говорил он по-английски, — триста второй кабинет, а мне направо… Встретимся в четыре часа у меня, договорились?
— Да, господин Киннам, благодарю вас! — ответил густой бас.
Брюнетка у стенда быстро обернулась и воскликнула:
— Здравствуйте, господин Киннам!
— О, здравствуйте, Фотина! — ответил ректор. — Я вижу, вы выздоровели, я рад! Вас уже давно не было видно…
Афинаида, которой после реплики студентки не оставалось ничего другого, тоже обернулась, и Киннам внезапно умолк. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и Афинаида залилась румянцем, а великий ритор… В его взгляде сначала промелькнуло удивление, потом… неужто восхищение?.. А потом он весело сказал:
— Здравствуйте, Афинаида! Вы уже пришли? Неужели я опаздываю?
— Здравствуйте, господин Киннам, — проговорила она. — Нет-нет, это я приехала слишком рано.
— Понятно, в таком случае вы не против подождать еще чуть-чуть?
Он попрощался со своим спутником, перекинулся несколькими фразами с Фотиной и ее китайским другом и снова повернулся к девушке.
— Вот и все, пойдемте. Очень рад вас видеть! Но, признаться, — он улыбнулся, — если б не ваши глаза, я бы, пожалуй, не узнал вас сегодня. Наряд и прическа у вас новые, а взгляд тот же. Это хорошо. Многие люди, надевая новый костюм, и лицо новое надевают… Надеюсь, с вами этого не случится!
Афинаида снова зарделась и сбивчиво принялась объяснять:
— Да, я… решила, что… то есть после экзамена… Я посмотрела на аспирантов и… и подумала, что раз я пришла в науку и собираюсь здесь… обосноваться… то нужно внешним видом соответствовать среде обитания…
— Очень разумное и правильное решение! Я уверен, что вы не только будете соответствовать этой среде, но и послужите ей украшением.
— Спасибо! — пробормотала Афинаида, окончательно смутившись.
«Неужели он действительно так считает?!.. Да нет, это, конечно, просто комплимент…»
Они шли по коридору, с Киннамом то и дело кто-то здоровался, и Афинаида подумала, что теперь она уже не выглядит рядом с ним нелепо, и никто не посмотрит на нее косо, никто не усмехнется... От этой мысли ей стало радостно, и она вдруг совершенно успокоилась.
Обсуждая прочитанную Афинаидой книгу об аллегориях в византийской литературе средних веков, они вошли в приемную ректора, и здесь девушку ожидало нечто приятное — тот в буквальном смысле шок, в который она повергла Элен. Секретарша была настолько ошеломлена при виде преображенной аспирантки, что даже не сразу поздоровалась с ней, а когда Киннам попросил ее сварить им кофе, Афинаида по брошенному на нее взгляду Элен поняла, что они вряд ли когда-нибудь подружатся… Впрочем, это ее не особенно огорчало. «Надеюсь, она не нальет мне в кофе… какой-нибудь жидкости для снятия лака!» — подумала она и даже чуть не пошутила об этом вслух, когда оказалась вместе с великим ритором в его кабинете, но вовремя опомнилась: такая шутка увела бы разговор на слишком зыбкую почву…
Они поговорили о книгах, которые Афинаида брала у Киннама, и он тут же дал ей еще одну — «как раз припас на случай» ее очередного визита. Потом Элен с каменным лицом принесла ароматный напиток, и, когда за ней закрылась дверь, великий ритор сказал:
— За неимением чего-то более крепкого, я решил, что сойдет и кофе. Надо выпить за ваш разум, который правильно подсказывает вам все новые шаги на пути к освобождению от вредного груза прошлого!
Они слегка чокнулись кофейными чашками, и Афинаида невольно рассмеялась:
— Никогда не думала, что возможны тосты за чашкой кофе!
Она отпила чуть-чуть, и на ее лице отобразилось детское удовольствие: кофе был очень крепкий и сладкий, как она любила. Афинаида подумала, что Элен все-таки достойна уважения: как бы она ни относилась лично к посетителям ректора, но на исполнение ею своих обязанностей это никак не отражается — вероятно, именно такой и должна быть хорошая секретарша!
— Почему бы и нет? — с улыбкой отозвался Киннам. — Раз нет вина, подойдет и кофе, если у нас во главе угла содержание, а не форма. Кстати, о форме: как поживает ваша заметка о роли повторов в романе Евмафия?
— Я уже пишу ее. Думаю, на той неделе окончу и тогда пришлю вам…
Кофе быстро кончился, и Афинаиде хотелось остановить мгновенье, пришла даже мысль рассказать Киннаму о своих сомнениях и мысленных метаниях перед сменой имиджа, но она тут же одернула себя: нет, хватит «душевного стриптиза»! Всему есть предел… а она и так, наверное, перешла его в день их знакомства. Но еще раз такого повторять нельзя!
— Большое спасибо! — сказала она, с тайным сожалением ставя на блюдечко пустую чашку. — Елена варит очень вкусный кофе.
— Да, — кивнул Киннам и вдруг добавил: — Я сам учил ее.
— Правда? — Афинаида вскинула на него глаза. — Значит, вы хороший учитель не только в научной сфере?
— Возможно, — по его губам пробежала улыбка.
«Хотела бы я поучиться у вас чему-нибудь еще, кроме науки!» — подумала Афинаида, сама испугалась своей мысли, заторопилась, встала со стула и проговорила, опустив взгляд:
— Простите, я опять задерживаю вас… Спасибо вам за все, господин Киннам! До свидания!
— Вы зря так смущаетесь, Афинаида, — весело сказал великий ритор. — Это я сегодня задержал вас, а не вы меня. Так что это я прошу у вас прощения и жду вашей заметки! До свидания!
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Схолия