Траектория полета совы: Осенние ветры (2)

В шестом часу вечера в буфете Афинской Академии, больше походившем размерами, отделкой и сервисом на ресторан, за столиком у самого дальнего окна сидели двое мужчин. Молоденькая официантка, подойдя к ним, переместила с подноса на столик два стоявших один на другом чайника, нижний с кипятком, а верхний с заваркой, два маленьких прозрачных стаканчика, по форме напоминавшие тюльпан, и сахарницу с миниатюрными кусочками рафинада. Профессор Василий Кустас питал слабость к чаю по-турецки, а ректор Академии, с которым они дружили еще со студенческих времен, тоже никогда не отказывался от этого напитка, давно прижившегося в византийской кухне. Пожелав ученым мужам приятного чаепития, официантка удалилась.

Василий внимательно посмотрел на Феодора. Что-то в выражении лица друга не нравилось ему. Пожалуй, отсутствие того воодушевления, с которым Киннам всегда начинал очередной учебный год. Точнее, воодушевление было, и большинство сторонних наблюдателей, скорее всего, не заметили бы ничего особенного в поведении ректора, но Кустас, знавший его близко уже больше двадцати лет, видел, что Феодор угнетен и с трудом сохраняет жизнерадостный вид, к которому привыкли его коллеги и студенты.

— Ну вот, наконец-то можно с тобой спокойно поговорить! — с улыбкой сказал Кустас. — Я еще вчера хотел забежать, но вся эта суета выбила из колеи. А тебя, должно быть, как всегда, завалили цветами?

— О, да! Мы с Еленой полчаса грузили их в машину.

Буфет был почти пуст, и они могли беседовать, не особенно понижая голос.

— Наверное, даже ни одна женщина у нас не получает в праздничные дни столько цветов!

— Одна получает.

— Марго?

— Конечно! Вчера опять предлагала посчитать букеты, у кого больше. В такие дни всегда хочется набраться наглости и попросить в следующий раз дарить цветы прямо в вазах. А то мы с Фотисом допоздна пытались их разместить по дому, но в конце концов устали и просто набили букетами старый аквариум.

Василий засмеялся.

— А как прошел Ипподром? — спросил он. — Я думал, ты позвонишь, когда вернешься, зайдешь на чай…

Киннам внезапно помрачнел.

— Извини, что не звонил, — глухо проговорил он, — но… мне было не до того.

— Что случилось? — с беспокойством спросил Кустас.

Феодор несколько секунд молча размешивал сахар в чашке. Он старался казаться спокойным, но чуть сдвинутые брови выдавали душевную боль.

— Случился капитальный облом, друг мой, — наконец, ответил он с усмешкой. — Крушение романтических надежд и… Словом, я получил по шее. Но я сам виноват, повелся, как мальчишка!.. Романы романами, а в жизни надо знать свое место. Я об этом позабыл, вот и заработал порцию плетей. Так что по приезде пришлось лезть в нору и зализывать раны.

— Сочувствую!

— Эх, Василь, тебе этого не понять! — грустно улыбнулся Феодор. — Да и хорошо, что с тобой такого не случалось и не случится… Ну, видно, поделом мне! В свое время я недурно погулял… а сейчас, похоже, небеса меня покарали за всё и про всё… Но ты не волнуйся, уже прошло, в сущности. Хороший коньяк и хорошая музыка — прекрасные лекари. Пять вечеров провел в Мегарон-Холле, вроде отпустило. К тому же во всем есть положительные стороны: теперь, по крайней мере, понятно, что делать дальше.

— И что же?

— Наука, Василь, наука и работа. Только это мне осталось. Наверное, это и правильно. В конце концов, я и так много получил от жизни… Буду дописывать про Анну Комнину, возьму новых аспирантов. Но главное — коростеньский проект, надо поторопиться.

— Да, тут я за тебя очень болею! Если всё получится, это произведет фурор!

— Получится, не сомневайся! Хотя, конечно, придется поработать серьезно. Но нам не привыкать! А у тебя как дела?

— У меня-то все как обычно, только вот суеты побольше, чем всегда. Анна в первый класс пошла…

— О, уже? Поздравляю!

— Спасибо!

— Надеюсь, не забуду сделать ей подарок при случае. Нила я вчера видел на лекции, но недосуг было перекинуться словом.

— Да, он от тебя в восторге!

— Приятно слышать, но посмотрим, что он скажет после экзамена зимой, — Киннам подмигнул другу. — А как Таис?

— Да по-прежнему, преподает, пишет статьи… В Парфенон стала часто ходить. Честно говоря, я побаиваюсь, как бы она не втянулась слишком в религию.

— Вот уж едва ли ее потянет в монахи, после ученой-то жизни! А на службы ходить, молиться — что в этом плохого? Ей ведь это нравится?

— Да, но… думаю, на каком-то этапе это было для нее, что называется, терапевтично, а теперь не знаю. Я ведь со стороны наблюдаю, и мне кажется — это всё как игры такие, знаешь, в духовную жизнь… Она, правда, твои «Тени» прочла и сказала, что всё так и есть, но люди разные бывают, а она в церковь ходит к Богу, а не к людям. Вроде и правильно… а все-таки мне бы не хотелось, чтоб она в это углублялась. У нее и духовник есть теперь, и всё, что православным положено. Правда, вроде бы священник хороший, судя по ее рассказам, но… — Василий помолчал несколько мгновений. — Она о тебе вспоминает, время от времени спрашивает, как ты и что.

Киннам печально улыбнулся.

— Она хорошая девушка, Василь, и именно поэтому ей лучше держаться от меня подальше.

— А она всегда думала, что тебя недостойна. Признаться, я ее не разуверял.

— Любящий брат!

— Оградит любимую сестру от увлечения несбыточными мечтами!

— И это правильно.

— Ты не рассердишься, если я скажу, что был бы рад иному обороту событий?

— Не рассержусь, но это невозможно.

— Да, понимаю… Ладно, оставим эту тему. Поговорим лучше о твоем проекте.

Друзья просидели в буфете до самого закрытия. Феодор совершенно взял себя в руки, и, когда они с Василием простились на академической автостоянке, уже нельзя было заметить на его лице никаких следов той внутренней бури, которую он пережил меньше двух недель назад и которая, очевидно, всё еще не стихла.

Глядя в зеркало заднего вида, как черная «альфа» Киннама выезжает на Академический проспект, Кустас подумал: «Бедный Феодор! Даже странно, почему ему так не повезло в личной жизни, хотя, казалось бы, у такого мужчины с этим не должно быть никаких проблем… Теперь он, кажется, смирился и приготовился к одиночеству. Наверное, для научной работы это хорошо, но… все-таки такая жизнь не для него! Впрочем, как знать! Может, этот ветер еще переменится…»

предыдущее ||| продолжение
————— оглавление —————